Буря
На следующий день с утра Миклуша ходила по палубе и, раскачиваясь, повторяла нараспев:
Помню, волны морские шумели,
Над пучинами чайки кричали…
Маклай почувствовал в сердце укол ревности. Он не упустил случая упрекнуть Миклушу:
— А все-таки признай, что ты его прельщала. Да-да, прельщала! Напрашивалась, чтобы он написал для тебя стихи!
— Знаешь, Маклай, чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, — насмешливо ответила Миклуша.
— Какая корова? Ты на что намекаешь? — всполошился Маклай.
— Ни на что я не намекаю. Просто повторяю тебе народную мудрость предков. Чья бы корова мычала.
— Если хочешь знать, я с этой коровой просто практиковался в языке. Изучал мычательные падежи и склонения. Мной двигала любовь к науке!
— Ну-ну! — поддразнила его Миклуша. — Сколько там этих замычательных падежей?
— В коровьем языке, — уверенно, как на экзамене, ответил Маклай, — два основных падежа. Левый и правый. Когда корова мычит и бьет себя хвостом по левому боку, это левый падеж, а когда по правому — правый.
— А сколько склонений?
— Склонений тоже два. Когда корова поворачивает морду влево — левое склонение, а когда вправо — правое. Коровий язык не очень трудный. Хочешь, я тебе покажу несколько слов и выражений?
— Скучно все это… Понимаешь? Склонения эти, падежи… Они мне в школе надоели. Хватит!
На Миклушу иногда находило такое настроение. Она начинала хандрить, скучать, задумываться. Задумчивость эта, как правило, переходила у нее в желание надеть красивую юбку и выйти куда-то «в люди». Она так и говорила, вздыхая: «Ох, и надоело мне все! Хоть бы выйти куда-нибудь в люди!» А куда выйдешь на корабле? Разве что на верхнюю палубу — все-таки кругозор больше.
И вот Миклуша немножко, самую чуточку, принарядилась, вылезла на верхнюю палубу, расставила там свой этюдник, взяла краски и стала рисовать гуашью картину под названием «Море в тихую погоду».
Маклай тоже поднялся и скромно встал невдалеке, наблюдая за рисованием. Всякий знает, что это бывает даже интересней, чем рисовать самому. Особенно приятно делать замечания художнику — редкие, но меткие замечания, доказывающие вашу наблюдательность и тонкий художественный вкус.
— Мне кажется, что эти барашки волн должны быть немножечко покрупнее, — деликатно покашляв, заметил Маклай.
Барашки действительно становились крупнее. Миклуша обиженно пожала плечами, но, вглядевшись, все-таки принялась добавлять крутизны барашкам.
— Может быть, небо в той стороне чуть-чуть темнее… — Это «чуть-чуть» Маклай попытался изобразить и голосом и на пальцах.
Замечание было верное. Миклуша поневоле занялась утемнением неба. Ветер вдруг нагнал облаков, которые тоже требовали себе места на холсте. Этюд «Море в тихую погоду» стал потихоньку превращаться в картину «Море перед бурей» или даже «Море штормовое».
Неожиданно в волнах впереди что-то сверкнуло. Сперва им даже показалось, что это снова плывет Северный Полюс. Но, подойдя поближе, они увидели танцующий на волнах буек с красной надписью:
Бермудский треугольник
Вершина а
— Если это вершина, то где гора? — удивилась Миклуша.
Маклай объяснил, что в треугольнике вершинами называются углы. У треугольника три угла, значит три вершины. Другие вершины, может быть, плавают в сотне миль отсюда. Они называются Бэ и Цэ.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Миклуша.
— Такой порядок. Если одна вершина в треугольнике называется А, то другие две — обязательно Бэ и Цэ, — объяснил Маклай.
— А я зато знаю, — заявила Миклуша, — что Бермудский треугольник — самое опасное место в мире. Потому что в этом месте пропадают корабли и самолеты.
— Да что ты говоришь! — испугался Маклай.
— Пропадают. И многие из них пропадают без вести.
— А какая разница?
— Разница очень большая. Если человек просто пропал, он еще может отыскаться. Например, прислать телеграмму: мол, я в Галифаксе, в сухом доке, доремонтируюсь и приеду. Или ты давно не видел кого-то и говоришь ему: «Ну, ты совсем пропал, борода!» А он смеется себе в бороду и отвечает: «Вот видишь, не совсем!». Это еще не пропадание. Но если ты ждешь и ждешь, и год, и три года, и не знаешь, сколько еще надо ждать, и не приходит даже маленькая открытка «Привет с Мальты!» или «Скоро вернусь!» — вообще никакой весточки — никакой никогда…
Сильный порыв шквала прервал ее слова. Посуда на верхних полках загремела.
— Убрать паруса! — зычно, по-капитански скомандовала Миклуша и добавила простым голосом. — А я пока уберу тарелки.
И она начала быстро переносить посуду с верхней полки на нижнюю, чтобы сделать корабль устойчивее. Маклай не успел еще убрать парус, как налетел второй шквал — сильнее первого. Он сорвал кастрюли и сковородки с полок и покатил их по палубе.
— Отставить тарелки! — громко закричал Маклай, забыв, что он только матрос. — Надеть спасательные лягушки.
На борту не было ни спасательных кругов, ни настоящих плавательных жилетов, а только надувные лягушки с ремнями, приспособленные Маклаем под спасательные средства.
Воздух на минуту затих. Но это, оказывается, он только набирал побольше воздуху в щеки, чтобы дунуть.
Грянул третий шквал. Суперэтажерка накренилась, поскользнулась на волне — и перевернулась! Все полетело в воду — люди, вещи и поломанные снасти.
Но Миклуша с Маклаем не утонули. Во-первых, они умели плавать, во-вторых, их поддерживали на воде надувные лягушки. Хотя волны в море были громадные. И валы, пробегая, накрывали их с головой.
Они подплыли к своей несчастной суперэтажерке, плавающей вверх килем, и ухватились за край днища. Плыть куда-нибудь при таких сильных волнах было бессмысленно. Маклай все время удивлялся, как так получилось. Миклуша молчала. Это было не первое ее кораблекрушение, и она знала, что не стоит зря тратить силы.
Так, в воде, они провели весь вечер и всю ночь. К утру шторм утих. Стало светать. Пора было на что-то решаться.
— Болтаться тут, уцепившись за перевернутый корабль, бессмысленно, — сказала Миклуша.
— Глупо, — подтвердил Маклай.
— Значит, нужно плыть к берегу. Но берега тут два, один — к западу, другой — к востоку. Причем неизвестно, какой ближайший.
— Куда же плыть — на запад или на восток?
— Подумай сам. Если главные морские пути проходят с запада на восток, это значит, что плыть нам надо на юг или на север — наперерез кораблям.
— Получается, что так. Ты права — да ты просто гений!
— И вот еще что, Маклай. Если мы поплывем вместе, это все равно, что плывет один человек. Я все обдумала ночью. Шансов на встречу с кораблем больше, если мы поплывем отдельно. Неизвестно, где проходят главные пароходные линии. Если плыть вместе, можно и погибнуть.
— Понимаю. Это как зайцы, которые разбегаются в разные стороны, когда идет охотник. Он погонится за двумя зайцами, ни одного не поймает! Так и мы. Разойдемся в стороны, и тот из нас, кто первый встретит корабль, тотчас же окажет помощь другому.
— Ты самый надежный друг, Маклай, — сказала Миклуша. — Мы встретимся, не пропадем. Дай руку.
И Маклай крепко сжал могучую миклушину руку. Может быть, они бы и обнялись, будь дело не воде. Кроме того, у каждого была надувная лягушка на груди и другая на спине, что делало задачу обнимания совсем неразрешимой.
Если бы в ту минуту высоко в небе парил какой-нибудь могучий орел, он бы заметил, как две точки на воде помедлили друг возле друга и двинулись в разные стороны — одна на юг, другая на север.