Григорий Кружков

О двух небоскребах, решивших завести ребеночка

На одной из улиц славного града, или вернее сказать городка, Печенка-С-Луком стояли два небоскреба. Днем, когда улицы кишели людьми, непрерывно что-то продающими или покупающими, эти два небоскреба беседовали через улицу, как две горы, разделенные речной долиной. По ночам, когда все покупатели и продавцы расходились по домам и на улицах оставались только полицейские и таксисты, когда дома прятались в тумане — в густых волокнах лилового и серого тумана, который звезды стряхивали на город, — тогда эти два небоскреба склонялись друг к другу и перешептывались. О чем они там перешептывались — о каких тайнах или о каких всем известных пустяках — это не наше дело. Скажем только (многие могут это подтвердить), что они часто ночами склонялись друг к другу и перешептывались — точь-в-точь как две горы, разделенные речной долиной.

На крыше одного из небоскребов, на самом шпиле, стоял желтый медный козлик. Козлик смотрел вдаль, на широкие прерии, на маленькие озера, сияющие, как тарелки из голубого фарфора, на серебристые змейки рек. А на шпиле другого небоскреба сидела желтая медная уточка. Уточка смотрела на другой край прерий, на синие фарфоровые озера, на далекие горы и серебристые реки.

У небоскребов бьы друг, ветер Норд-Вест. Он прилетал издалека, этот стремительный ветер, мчавшийся со скоростью пятьсот миль в час, и рассказывал новости своим друзьям-небоскребам, стоящим на углу все той же старой улицы.

— Ну как, все стоите? — со свистом спрашивал Норд-Вест.

— Стоим, — отвечали ему небоскребы. — А расскажи нам про горы, дружище ветер. Они все еще стоят там, откуда ты прилетел?

— Стоят. А за ними плещется море, и поезда мчатся по широким прериям, — отвечал ветер Норд-Вест.

Он разгонялся и снова налетал на небоскребы, сотрясая фигурки на шпилях — желтого медного козлика и такую же уточку.

— Уж не хочешь ли ты сорвать моего козлика? — спрашивал один небоскреб.

— Уж не хочешь ли ты сдуть мою уточку? — беспокоился другой.

— О нет! — смеялся ветер Норд-Вест. — Если я когда-нибудь и сорву желтого медного козлика, если я когда-нибудь и сброшу желтую медную уточку, то только из жалости и сочувствия к вам, если, не дай Бог, случится какое несчастье.

Шло время, а два небоскреба все стояли на углу, высоко над полицейскими и таксистами, над продавцами и покупателями, над маленькими горожанами с их сумками, свертками и пакетами, — и уточка с козликом у них на крышах по-прежнему глядели вдаль, на широкие прерии, на голубые фарфоровые озера и на серебристые змейки рек. Шло время, а ветер Норд-Вест все так же прилетал к ним, рассказывал новости и улетал восвояси.

И случилось так, что два небоскреба решили завести ребеночка. «Пусть у него будет вольная судьба, — мечтали они. — Чтобы не стоять ему всю жизнь на углу улицы, а путешествовать по свету, видеть и широкие прерии, и высокие горы, и дальние моря. Пусть это будет самый свободный ребенок на свете!»

Время шло своим чередом, и у них наконец родился ребенок. Это был скорый поезд по имени Золотая Стрела — самый быстрый поезд дальнего следования во всей Стране Рутабага. Он ездил взад и вперед по прериям, добирался и до гор, и до моря. До чего же рады были родители-небоскребы, что у них такой ребенок, который свободно странствует по свету, видит далекие города, горы и морские побережья, овеваемые ветром Норд-Вестом! И еще они были рады, что он такой работящий, их сын, перевозит тысячи людей на многие тысячи миль. И что когда говорят о поезде Золотая Стрела, все называют его красивым и сильным.

Прошло еще время, и наступил такой день, когда мальчишки-газетчики расшумелись с утра больше обычного. «Бу-бу-бу» и «ба-ба-ба» — шумели они там, внизу. Впрочем, небоскребы никогда особенно не прислушивались к газетчикам. Но в этот раз мальчишки раскричались так, что их вопли поднялись до самых высоких крыш. И тогда небоскребы прислушались и услышали, о чем они кричат: «Ужасная катастрофа! Гибель Золотой Стрелы! Десятки убитых, сотни раненых!» И налетевший ветер Норд-Вест гудел над городом печально и протяжно.

А ближе к вечеру полицейские, таксисты, газетчики и покупатели со свертками толпились, толкались и галдели вокруг двух фигур, лежащих рядом посередине мостовой. Это были желтый медный козлик и желтая медная уточка.