Григорий Кружков

Дуб над Губзоном

И. М.

I

Мы c тобою сидели на ветке огромного дуба
Над Гудзоном. Какая-то зеленая дума
Шевелилась под нами, а вверху голубели
Очи Цезаря, казалось, искавшие causa belli.

II

Все сильней припекало. Нью-Джерси напротив
Был похож на противень с горячим печеньем.
Неизвестный индеец в пироге боролся с теченьем,
И несло по реке разноцветную кучу лохмотьев.

III

Мы сидели на ветке огромного дуба
Со своим самоваром. Ты на блюдечко дула,
Я на блюдечко дул — и взаимная сила
Ветерков остужающих пламень июльский гасила.

IV

И сидела там вещая птица по имени Сирин,
Изучавшая русский язык у московских просвирен,
И глядела на нас подозрительным девичьим оком:
Это кто же такие сидят к ней не прямо, а боком?

V

И на той же на ветке сидели, как цирк погорелый,
Блок, Бердяев, кусачий Кузмин и взлохмаченный Белый;
Самовар наш над бездной Гудзонской пофыркивал гордо:
Так вскипает вода в радиаторе черного «форда».

VI

Я теперь вспоминаю о том Лукоморье турецком,
Как ямщик, замерзая на снежном ветру москворецком.
И сквозь сон повторяю упрямо и глупо:
Мы c тобою сидели на ветке огромного дуба…