Григорий Кружков

Владимир Набоков Vladimir Nabokov
1899–1977

Гостиница

В углу, где умирал поэт,
В мотельном номере пустом
Лежали новенький Завет
И телефонный ветхий Том.

Там были зеркало и стул,
Кровать и низкое окно,
В котором мокрый ветер дул
И рдело вывески пятно.

Казалось, не гремел замок
И ангел в небе не рыдал;
Но некий чуждый холодок
Уже по комнате витал.

Когда в нее сквозь жалюзи
Врывался фар скользящий свет,
Она вращалась на оси,
Как встрепенувшийся скелет.

Был тот же ключ вручен и мне;
Я лег, включил ночник — и вдруг
Заметил надпись на стене:
«Ночь смерти — ни души вокруг…»

Тупым карандашом впотьмах
Кто, сгинув, расписался так —
Гордячка в треснувших очках
Или лысеющий толстяк?

Никто не знал — ни клерк, ни босс,
Ни в холле девушка с ведром,
Кому ни задавал вопрос —
Никто не помнил ни о чем.

Должно быть, он воскликнул: «Черт!» —
Когда, на ощупь свет включив,
Увидел этот натюрморт,
Похожий на внезапный взрыв, —

Шедевр, имеющий в виду
Букет в пурпуровых тонах,
Из тех шедевров, что в ходу
На дорогих похоронах.

А впрочем, домыслы не в счет.
И что такое смерть певца?
Мелодии последний взлет —
И замиранье бубенца.

Пусть вновь промчится грузовик
И озарится потолок, —
Но ты, поэт, и в этот миг
Отвержен, — но не одинок.