Григорий Кружков

Давид Герберт Лоуренс David Herbert Lawrence
1885–1930

Змея

К моему крану приползла напиться змея.
Была страшная жара, я в пижаме вышел во двор, —
Мы оба хотели пить.

Под тенистой и пряной тамариндовой кроной
Я спустился с крыльца с кувшином в руке,
И вот — должен стать в очередь и обождать,
ибо я не первый пришел.

Она проникла сквозь щель в земляной ограде,
Скользнула желтовато-коричневым брюшком на край
каменного лотка
И, горлом прильнув к его прохладному дну,
Где из капель собралась чистейшая горстка,
Стала пить, плоским безгубым ртом
Втягивая влагу в расслабленное длинное тело, —
Совершенно беззвучно.

Кто-то раньше меня пришел освежиться к лотку —
Что ж — придется обождать.

Она подняла голову, словно корова у водопоя,
И посмотрела на меня рассеянно, как корова,
Раздвоенный язычок выскочил изо рта, она задумалась
на мгновенье,
Потом наклонилась и отпила еще немного,
Вся коричневая и золотая, как эта горячая сицилийская
земля,
Как зной ее недр под курящейся Этной.

Голос моего просвещенного рассудка сказал:
Ее нужно убить,
Ибо в Сицилии черные змеи безвредны, а золотистые
ядовиты.

И хор подголосков добавил: — Будь мужчиной!
Возьми палку, ударь и прикончи ее!

Но стоит ли говорить, как она понравилась мне,
Как счастлив я был, что она явилась таинственной гостьей
напиться из моего лотка
И удалиться с миром, невозмутимо и тихо,
В пылающие недра этой земли?

Разве из трусости я не стал ее убивать?
Разве из глупости мне захотелось поговорить с ней?
Разве из-за ничтожества своего я почувствовал себя
столь польщенным?
А я был очень польщен.

Но вновь эти голоса:
Если бы ты не испугался, ты бы убил ее!

Да, я вправду был испуган, весьма испуган,
Но еще более был я горд,
Что моего гостеприимства искала она,
Явившись из неведомых тайников земли.

Она напилась вволю
И подняла голову — тяжело, точно захмелев,
Чиркнула своим черным раздвоенным язычком,
Будто бы облизнулась;
Поглядела вокруг
Своим отрешенным, невидящим взором, как божество,
Медленно повернула голову
И медленно — медленнее, чем во сне, —
Плавно перетекая из извива в извив,
Поползла и стала взбираться по моей осыпавшейся
стене.