Григорий Кружков

Уильям Купер William Cowper
1731–1800

Смытый за борт

Вал атлантический бурлил,
Клубилось небо тьмой,
Когда, изгой судьбы, я был
Смыт с палубы волной, —
Друзей и прошлого лишен,
Ревущей бездной оглушен.

О, никогда до этих пор
Английская земля
Не провожала на простор
Отважней корабля.
Он был скитальцу словно дом —
О лютый холод за бортом!

Не струсил опытный пловец,
Но бурен был поток,
Он бился с ним — и наконец
В боренье изнемог.
Катящийся навстречу вал
Его все чаще накрывал.

Он крикнул; но, летя вперед,
Тисками ветра сжат,
Корабль не мог сдержать свой ход,
Ни повернуть назад.
Друзья слыхали жалкий крик:
Но риск был чересчур велик.

Они еще могли успеть
Товарищу швырнуть
Бочонок, сломанную клеть,
Канат какой-нибудь, —
Хоть знали: в этот страшный час
Его бы и Нептун не спас.

Жестоко? Но валы неслись,
Подобные горам;
Он знал: друзья могли спастись,
Лишь покорясь ветрам.
Но горько, горько все равно —
Вблизи своих — идти на дно.

И целый час, совсем один,
В бессмысленной борьбе
Он средь бушующих пучин
Противился судьбе;
Потом: «Прощайте!» — прокричал —
И понял все, и замолчал.

И больше шквал не доносил
К оставшимся в живых
Тот голос, из последних сил
На помощь звавший их:
Моряк напился допьяна —
И одолела глубина.

Увы! никто не зарыдал,
Погибшему вослед,
Лишь имя занесли в журнал
И сколько было лет:
Лишь пара этих скромных строк —
Его бессмертия залог.

А впрочем, я не для того
Поведал свой рассказ,
Чтоб выжать с помощью его
Слезу из ваших глаз:
Но есть отрада на краю —
В чужой беде узреть свою.

Ни голос, что смирил бы шквал,
Ни путеводный свет —
Никто пути не указал
Из моря наших бед:
Поодиночке гибнем мы
В клубящихся пучинах тьмы.