Предисловие

Когда я читаю эти сказки детям, часто мне задают такой вопрос:

— Как же вы могли перевести с одуванчикового языка, или с медвежьего, или с колдунского? Разве вы знаете столько языков?

Прежде чем ответить, я первым делом примечаю, кто именно меня спрашивает.

Если это маленькая кудрявая девчушка с наивными кукольными глазками, я делаю важный вид и говорю:

— Конечно! Я знаю тридцать пять языков: на пяти читаю, на десяти понимаю и на двадцати сам разговариваю.

Если же это — пытливый и догадливый мальчуган лет семи-восьми, тут я вру веселее и кудрявее.

Дескать, прилетели на землю инопланетяне. По случайности, я попал к ним в плен и три года провел в их летающей тарелке. Инопланетяне были учеными, они исследовали Землю и особенно интересовались сказками. Они собрали огромную библиотеку сказок всех племен и народов на своем корабле. От нечего делать я прочел почти всю эту библиотеку. С пониманием языка проблем не было, потому что все сказки были записаны на универсальном космическом языке, на котором объясняются инопланетяне, и который автоматически понимает всякий, кто вступает с ними в контакт. Потом инопланетяне улетели, а меня отпустили. Часть сказок, прочитанных тогда, в переводе с космического на русский, я и предлагаю теперь читателям.

Но если вопрос задает очкастый шестиклассник, который сам уже прочел половину районной библиотеки и которого на мякине не проведешь, приходится выкручиваться тоньше. Тут в ход идет телепатия, биологическое поле и переселение душ, подсознательная память и генетическая связь.

— Связь с одуванчиками? — ехидно спрашивает он.

— А вы что думаете: растения не умеют мыслить? — сражаю я его встречным вопросом.

Тут окружающим становится неловко за своего зарвавшегося товарища, они начинают шикать на него: «Ну, ты, Петров, кончай! Умеют они мыслить. Чтоб растения, да мыслить не умели!» — И потихоньку оттесняют умного Петрова в сторону.

Потому что дети защищают сказку, не дают ее в обиду. А еще они ужасно любопытны и непременно хотят знать, откуда что взялось.