Как слепой музыкант Нос Картошкой разговаривал с зеваками
Ранним утром в пятницу, когда красногрудые чепушинки выводили свои рулады и рондолетты на вершине вяза, слепой музыкант Нос Картошкой пришел на свое обычное место возле почты — играть на старом аккордеоне, с которого давно осыпалась вся позолота. Он всегда играл на этом месте, услаждая слух жителей славного города, или лучше сказать городка, Печенка-С-Луком, приходивших на почту справиться, нет ли им писем.
— Дивный день, славный день, — бормотал слепой музыкант Нос Картошкой. — еще только раннее утро, а уже так распелись эти чепушинки, выводя свои рулады и рондолеты, так славно шумят и вздыхают ветки вяза! Послушаю-ка их да заиграю сам, так чтобы меха моего аккордеона шумели и вздыхали, как ветки вяза, а клавиши выделывали такие же рулады и рондолеты.
Он присел на стул и нацепил на рукав пальто табличку: «ТОЖЕ СЛЕПОЙ». К верхней пуговице пальто он подвесил маленький наперсток, к нижней — оловянную кружку, к средней пуговице — деревянную чашку. Слева от себя на тротуаре поставил железное оцинкованное корыто, справа — большой алюминиевый таз.
— Дивный день, славный день. Много людей остановятся сегодня послушать слепого музыканта Нос Картошкой, — мурлыкал он себе под нос, пробегая пальцами по клавишам аккордеона и выделывая при этом замысловатые рулады и рондолеты. И меха его инструмента шумели и вздыхали, как ветки вяза.
И тут к нему подошли Зеваки. Зеваки всегда подходили и задавали вопросы. Каждый день они привязывались к слепому музыканту Нос Картошкой с выпытываниями и выспрашиваниями и не отвязывались, пока не наполняли своих ушей объяснениями.
— Что ты такое наигрываешь на своем аккордеоне то быстро, то медленно, то весело, то печально?
— Это песня, которую мама-чепушинка напевает красногрудым чепушатам, когда натягивает на них теплые фуфайки: «Летите, мои чепушинки, быстрее и легче пушинки…»
— А для чего этот маленький наперсток, привязанный к верхней пуговице пальто?
— Это для гривенников. Некоторые люди подходят и говорят: «О, я сейчас наложу целый наперсток гривенников».
— А для чего эта оловянная кружка?
— Кружка для баскетболистов. Они становятся в десяти шагах и бросают туда мелкие монеты. Кто больше всех набросает в кружку, тот больше всех радуется.
— А деревянная чашка?
— Она с дыркой внизу. Дырка такая большая, что мелочь сразу высыпается наружу. Это для бедняков, которые хотели бы и дать монетку, и получить ее обратно.
— А оцинкованное корыто и алюминиевый таз? Для чего ты их поставил?
— На всякий случай. Вдруг пройдет какой-нибудь человек, у которого денег куры не клюют, и он вдруг сообразит, что не в деньгах счастье. Вот для удобства таких людей я и поставил это корыто и этот таз, чтобы им бьыо куда вывалить все свои денежки.
— А тогда объясни нам, что значит эта табличка: «ТОЖЕ СЛЕПОЙ»?
— Жаль, что вы этого сами не понимаете, господа Зеваки. Ведь у многих людей, которые проходят мимо, есть глаза, но они ничего не видят своими глазами. Они куда-то идут и куда-то приходят, а потом пытаются вспомнить, зачем они туда пришли, и не знают, как оттуда выбраться. Это мои слепые собратья. Вот из-за них-то я и повесил на рукав табличку: «ТОЖЕ СЛЕПОЙ».
— Спасибо, Нос Картошкой, — сказали Зеваки. — Ты доверху наполнил нам уши объяснениями.
— До скорого, — ответил слепой музыкант Нос Картошкой и вновь растянул меха своего аккордеона. Тот вздохнул и зашумел, как ветви вяза, на котором мама-чепушинка распевает рулады и рондолетты маленьким красногрудым чепушатам, натягивая на них теплые фуфайки.